Марио Тестино, автор культовых портретов принцессы Дианы, украшавших страницы Vanity Fair в 1997 году, был одним из самых удачливых фотографов эпохи торжества знаменитостей.

Подобно своим коллегам-профессионалам, он очень хорошо знал историю фотографии. Однако лишь некоторые из его работ несли на себе отпечаток чужого стиля — например, снимки для фотокалендаря компании Pirelli, сделанные в манере Хельмута Ньютона и изображавшие полуобнаженных моделей в роскошной обстановке.

Однако Тестино, в отличие от Ньютона, не занимался исследованием темных сторон человеческой личности и не стремился воплощать в работах собственные эксцентричные фантазии. Он даже не использовал игру света и тени для создания чисто художественного эффекта. Он заливал своих знаменитых моделей солнечным светом, добиваясь того, чтобы портрет льстил оригиналу. Каждая из его моделей, казалось, лучилась счастьем, напоминающим эйфорию карнавала в Рио. Не случайно Тестино открыл и (несмотря на первоначально скептическое отношение ряда редакторов модных изданий) вывел на первый план длинноволосую, соблазнительную, изящную бразильскую модель Жизель Бюндхен. Его фотографии творили мир, полный гламура, секса и радости, и Жизель, с ее дорогой и неприступной внешностью, идеально вписывалась в него.

Тестино вызывал негативные отклики ряда фотографов, таких, например, как лорд Сноудон, который презрительно именовал его «этот отвратительный перуанец». «Все, что он делает — это лепечет: “Милашка, милашка, милашка, давай, улыбнись”», — ворчал он. Одержимость Тестино светом и сиянием вызывала обвинения в том, что он «все засыпает блестками» и смотрит на мир «взглядом, затуманенным “прозаком”».

Утверждалось, что фотограф следует традиции светского портрета, восходящей к Сардженту и Гейнсборо. Когда в Лондоне проводилась выставка его работ, коммунистическая газета Morning Star обвинила Тестино в изображении «отталкивающего и фальшивого мира» и создании «предельно льстивого и нереалистичного образа Лондона, не имеющего ничего общего с тем, каким город является большинству его обитателей». Без сомнения, в работах фотографа не было даже капли грубого реализма. Тестино полностью принадлежал миру элиты, он работал в городах по всему миру, и все обитатели его реальности были ослепительно красивы. Одна из его знаменитых моделей сказала однажды, что Тестино умел выставлять напоказ самую светлую сторону человека. Его нарочито естественные фотографии заставляли моделей выглядеть прекрасными и счастливыми, а окружающий их антураж никак не напоминал повседневную реальность.

И все же Тестино не просто снимал красивых людей. Чтобы добиться блестящего эффекта, принесшего известность его работам, он много работал с моделями, шутил с ними, заставляя расслабиться, создавал интимную атмосферу во время съемки. Он очаровывал и льстил, чтобы они чувствовали себя комфортно, в безопасности, и не притворялись, а по-настоящему ощущали себя сексуальными. С моделями работали стилисты, косметологи и парикмахеры, они экспериментировали, стараясь сделать объект съемки как можно привлекательнее. На фотосессии должна была присутствовать вся рабочая группа целиком, включая, кроме перечисленных выше специалистов, трех ассистентов, помощника парикмахера, стилиста-реквизитора, нескольких сценаристов-постановщиков, а временами даже художественных директоров и заказчиков.